Коронавирусный кризис — идеальное время для смены тупиковой экономической программы России
Кризис, а тем более такого масштаба, который мы сейчас наблюдаем – хорошее время для переосмысления многих вещей, казавшихся очевидными.
фото: pixabay.com
Первым примером такового стала вызванная эпидемией короновируса непрекращающаяся дискуссия о сравнительной значимости сохранения максимально возможного числа человеческих жизней и обеспечения экономического развития, которая ведётся сейчас во многих странах в связи с закрытием границ государств, отраслей экономики и принудительной изоляцией десятков миллионов людей по всему миру. Хотя споры ещё продолжаются, заметно формирование консенсуса относительно того, что «в общем и целом» жизни важнее экономики. Однако если спуститься на чуть более низкий уровень, окажется, что поменялось пока немногое.
Сегодня в России всё активнее обсуждаются основные направления экономической политики на ближайшее будущее: что делать с бюджетным дефицитом, как собирать налоги, помогать ли лишившимся работы, поддерживать ли весь бизнес или только «системообразующий», насколько стоит опасаться инфляции, использовать в основном резервы или наращивать государственный долг? При этом важнейшей отправной точкой во всех этих дебатах служит сугубо экономическое понятие эффективности, а главным ограничителем становятся вопросы о том, что мы можем себе позволить. На мой взгляд, какими бы разумными ни казались эти рамки, пребывание в них может иметь катастрофические последствия для всякого государства и для легитимности любой власти – ведь эффективность характеризует лишь успешность достижения ранее поставленных задач, а в нынешних условиях сомнению стоит подвергнуть не столько методы, сколько цели.
Российское общество эффективно, но внутренне больно. Власти перераспределяют огромные средства через государственный бюджет, вычищают неугодных им активистов и перехватывают контроль над привлекательными бизнесами. Государство может загнать всех в дома, закрыть границы и заставить оформлять цифровые пропуска. Оно может заменить образование пропагандой и оптимизировать медицину вплоть до её фактического уничтожения на значительной части территории страны. При этом власть может обеспечивать некий прожиточный уровень миллионам зависимых от неё людей и убеждать их в том, что такое состояние является пределом возможного. Однако уж сейчас становится видно, что оно не может слишком многого, чего требует не столько эффективность, сколько банальное человеколюбие.
Россия – страна, в которой, как принято считать, признаётся правильным не столько то, что законно, сколько то, что справедливо. Но справедливость – понятие весьма комплексное, и я предложил бы немного сместить акценты.
Справедливо ли кормить тех, кто никогда не работал? Не факт. Но милосерден ли такой поступок? Несомненно. Справедливо ли вводить прогрессивную шкалу налогообложения? В условиях современной экономики, успехи которой определяются индивидуальными способностями человека – как минимум неочевидно. Но нравственно ли требовать поделиться с государством копейками тех, кто не может купить своим детям банальную шоколадку?
Ни в коем случае. Если нынешний кризис будет набирать темп, вопросы о моральной оценке действий государства начнут множиться с невообразимой скоростью – тем более что бедное общество, не видящее о себе заботы и путей выхода из тяжёлой ситуации, легко срывается в насилие и хаос. Поэтому я предлагаю подумать о том, какими могут быть приоритеты в случае, если бы этические элементы и принципы гуманизма вышли на первый план в определении государственной политики.
Я могу ошибаться, но для человека – не только сегодня, в любые времена – существуют четыре несомненных приоритета: еда, жильё, здоровье и дети.
Устранение самых вопиющих проблем по всем этим направлениям – критически важная задача милосердного государства.
Сейчас в России более 18 млн. людей живут в бедности; из них около 30% говорят, что получаемых ими доходов не хватает даже на сносное питание.
Подобное положение представляется недопустимым безотносительно к тому, какими финансовыми возможностями обладает российское общество.
Самое очевидное решение – прямые продовольственные дотации через талоны на покупку продуктов; эта мера прекрасно зарекомендовала себя даже в США, обеспечивая к тому же дополнительный платежеспособный спрос на продовольственные товары. 300-400 млрд. рублей в год могли бы заметно изменить ситуацию для 10-15 млн. человек. Кроме того, нужны и другие меры. Согласно прошлогодним исследованиям, в России ежегодно выбрасывается более 17 млн. т продуктов общей стоимостью в 1,6 трлн. (!) рублей. Я полагаю, что в любой торговой точке должно быть выделено место, где товары с истекающим в этот день сроком годности были бы выставлены для того, чтобы любой желающий мог забрать их бесплатно. Наконец, учитывая продолжающийся рост цен на продукты и крайне низкое качество многих их видов, производимых в стране, необходима немедленная отмена продуктовых «антисанкций» и импорт продовольственной дефляции (в дни кризиса потребление в развитых странах будет снижаться – вместе с ценами). Я убеждён, что ни в одном из этих случаев экономические и геополитические соображения не могут стоять выше нравственного закона.
Если коснуться проблемы жилья, окажется, что сейчас в России более 3,5 млн. человек живут в домах, официально признанных ветхими, и ещё 1,8 млн. ютятся в аварийных домах. Учитывая качество бюрократических оценок, можно смело умножать это число на два, чтобы получить число россиян, обитаюших в условиях недостойных не то что XXI, но и ХХ века. Все они либо работают, либо отдали стране десятки лет жизни, и дать им нормальное жильё – наша обязанность. Строительный сектор столкнется с огромными трудностями – большинство крупных строителей уже позаботились о включении себя в список «системообразующих» компаний. На мой взгляд, милосердное государство не может под видом антикризисных инвестиционных проектов строить скоростные железные дороги или мосты на Сахалин. Однако вводить в строй по 15-20 млн. кв.м дешевого типового жилья более чем реально – при том, что официально всё аварийное жилье составляет немногим более 11 млн., а ветхое – 65 млн. кв.м. На это могут сказать: справедливо ли дарить людям жильё? Но я вовсе не считаю, что его надо дарить: оно вполне может оставаться в муниципальной собственности, а жильцы могут его только использовать – задача состоит не в перераспределении собственности, а в создании нормальных условий жизни. Даже в нынешней ситуации её решение выглядит вполне возможным.
Вопрос здоровья также имеет исключительное значение. Россия сегодня –объективно некомфортная страна для жизни. Тренд низкой рождаемости в обозримой перспективе переломить невозможно. Поэтому нет ничего более важного, чем сохранение здоровья уже живущих россиян – причём логика милосердного государства должна быть обратной логике экономического расчёта. Финансовый расчёт требует бросить на произвол стариков с диабетом, детей с муковисцидозом, а заодно больных вич, наркоманов и алкоголиков. Нравственный подход требует обратного: чем меньше референсная группа, тем легче может быть снята проблема – и тем активнее она должна решаться. В стране не более 4 тыс. больных муковисцидозом, тысячи людей с другими редкими заболеваниями, около 100 тыс. детей с пороками сердца.
Неспособность решить эти, казалось бы, частные проблемы наносит по нравственным основаниям общества и по вере людей в его возможности в разы больший удар, чем некие общие недостатки системы здравоохранения.
Внутри же самой этой системы стоит, вероятно, пересмотреть отношение к первоочередному акценту на «высокотехнологическую помощь»: большинство смертей в стране происходит не от её нехватки, а от банального отсутствия нормальных больничных палат, качественных лекарств, грамотного медперсонала и даже нормального диетического питания для пациентов. Страна, в которой родители собирают чуть ли не милостыню на лечение детей, а люди боятся попасть в госпиталь, не может считаться образцом ни нравственности, ни гуманизма.
Дети сегодня – не столько величайшее достояние, как это хотели написать в новой Конституции, но скорее огромная проблема страны. При официальной доле бедных в 12,9% населения страны для детей до 18 лет этот показатель составляет вопиющие 26%. Учитывая нарастающие проблемы, я бы предложил задуматься не столько о увеличении пособия на детей, сколько о введении в отношении всех россиян моложе 14 лет своеобразного аналога пенсионной системы. Россия может и обязана позволить себе выделять детям «безусловный доход» в размере регионального прожиточного минимума – начать этот эксперимент можно бы с детей, живущих в неполных семьях, постепенно распространяя его на всё более широкий круг получателей подобной ренты. Большинство людей, наделённых властью, попросту не представляет себе масштаба морального ущерба, который детские бедность и неустроенность в богатой стране наносят нынешнему и будущему поколениям. Как бы эксперты ни критиковали отечественную пенсионную систему, в ряде регионов и социальных групп она делает пожилых граждан чуть ли не главным источником денежного дохода. Дети в России должны стать второй подобной же группой.
Разумеется, любой спросит: откуда брать деньги, особенно сегодня, когда «наше всё» (я имею в виду нефть марки Urals) фактически обнулилось? Я думаю, есть два источника. Прежде всего стоит сказать, что общая стоимость всех указанных мер составит 3-5 трлн. рублей в год – и это, на первый взгляд, чудовищные средства. Однако если учесть, что в бюджете на 2020 г. 1,48 трлн. были заложены на правопорядок и безопасность, стоило бы подумать об урезании этого как минимум на треть. Главное основание безопасности в обществе – не число полицейских, а отсутствие отчаяния и ненависти, рост социального доверия. Инвестиция в милосердие – лучшее направление использования бюджетных денег, традиционно идущих на «силовиков». Кроме того, Россия сегодня практически не имеет государственного долга – он составлял на конец прошлого года 14% ВВП против более 107% в США и почти 87% в зоне евро, так что увеличивать его на 2-2,5% ВВП в год несложно – что вместе с бюджетной экономией и даёт требуемую сумму.
Идея милосердия, более того, не противоречит идее экономического развития. Прежде всего, нужно понимать, что инвестируемые деньги направятся либо за созидание человеческого капитала – главного актива любой современной экономики, – либо на текущее потребление производимых в основном в России товаров и услуг, а, значит, пойдут в экономику и обеспечат дополнительный рост и дополнительные налоги. Создавая нравственное общество не тиражированием храмов и икон, а реальной заботой о ближних, мы построим то социальное доверие, которое важнее любых формальных институтов; взрастим тот патриотизм, который спасёт страну в случае тяжелых испытаний эффективнее, чем продажная государственная пропаганда. Я убеждён, что главным активом России в XXI столетии должна стать не нефть и не газ, ни территория и не дешевая рабочая сила – им должен стать добрый и отзывчивый человек, уважающий себя и свою страну, верящий людям и в людей, ставящий жизнь и достоинство – причём не только человека, но и наших меньших братьев – выше любых материальных соображений. Создание культа доброты и любви к ближнему, воплощённого в милосердном государстве – беспрецедентная задача и неизбежная цель нашей страны, достижение которой практически эквивалентно её выживанию.
И время общей беды, пронизывающего всех страха и «висящей в воздухе» экономической неопределённости – идеальный момент для радикальной смены избранной в 2000-е годы тупиковой парадигмы этатизма.
